Впервые прыгнул с парашютом в 39 лет.
Что-то тогда в дружеской компании неожиданно выяснилось, что большинство собеседников в юности занимались в парашютной секции, сделали, кто один, а кто три прыжка. Я подумал: Мечтал же в детстве с парашютом прыгнуть. А если не сейчас то когда?
Узнал, что в Егорьевском районе есть аэродром, на котором по выходным организуют прыжки для желающих. Приехал в это Костылево. Стоило это удовольствие тогда рублей четыреста, что ли.
Думал разок, и хватит. Но получилось не так. Потому что очень сильно испугался в этот свой первый раз.
Вот сижу я тогда в самолёте на прочной жёсткой металлической скамейке. Под ногами надежный пол. А выходить предстоит просто в никуда.
Люк открыт. И мне видна там далеко внизу земля, ниточки дорог, машинки - как муравьи, лес как трава, а людей вообще не разглядишь.
И предстоит выходить из такого прекрасного надёжного самолёта просто в это самое никуда.
Коленки не дрожали. Страх был в районе желудка. Невообразимый! Никогда раньше неиспытанный. Когда в армии отказался дедушке кровать заправить, то меньше боялся. Хотя, на самом деле, для здоровья это было гораздо опаснее.
И вот, смотрю я в этот раскрытый люк, и знаю, что сейчас от прыжка откажусь. И никто меня выталкивать не будет.
Просто вернусь на аэродром в самолёте. Такие случаи бывают. Ничего особенного. Деньги мне не вернут. Нас об этом предупреждали. Ну и хрен с ними!
И вот я в этом самолете уже почти решил, что не буду прыгать, а останусь сидеть на этой прекрасной скамеечке, вцепившись в неё побелевшими от напряжения пальцами, и замечательно так буду сидеть до самого приземления, когда самолет, подпрыгивая на кочках, прокатится по грунтовой взлётно-посадочной полосе, и развернётся, и лётчики выйдут из кабинки в салон, откроют мне люк, откинут лесенку, пропустят вперёд, и техник подаст мне руку, а я не приму этой его помощи, а ловко выпрыгну, минуя лесенку, на такую замечательную землю, и мне будет безразлично, - что про меня говорят и думают лётчики, инструкторы, парашютисты, потому что я сяду в машину и уеду, и никто меня не сможет заставить приехать сюда снова.
Кроме меня самого.
Потому что еще я знаю, что там - на земле - буду клясть себя, что не прыгнул. Буду смотреть в небо, которое было так близко, а я не воспользовался этим случаем, чтобы в это небо шагнуть.
И я снова приеду сюда. Но в следующий раз перебороть страх будет труднее. Потому что дорожку-то возвращения в самолете я уже сейчас проторю.
Вот как-то так я думал, заворожено глядя в открытый люк, и ожидая команды выпускающего. А он на первом круге выкинул грузик с парашютиком, чтобы посмотреть куда его отнесёт. На втором выпустил пристрелочного парашютиста, который тоже перворазник, но уже совершал несколько прыжков. А я всё это время трясся от страха. И только потом он скомандовал: Первая пятёрка приготовиться!
Мы встали. Я шел вторым. Уткнулся глазами в спину первого, чтобы ничего больше не видеть, и вывалиться сразу за ним. Но инструктор, уперевшись ладонью мне в грудь, придержал меня.
Он посмотрел, как вышел первый, как раскрылся его парашют, и только потом сказал мне:
- Пошёл!
Я ткнул рукой в сторону открытого проёма, за которым ничего не было, и спросил:
- Туда?
Он засмеялся и кивнул.
Вообще-то нас перед этим полдня инструктировали. Перворазники подъезжали и подъезжали. А подъемов не было. Ждали когда ветер стихнет. И время от времени то один, то другой инструктор собирал всех, и рассказывал, - что и как.
Как выходить. Надо руки прижать к груди, сделать шаг, и ноги сжать вместе.
Как проконтролировать раскрытие парашюта. Что купол должен быть ровным и круглым.
И что делать, если его стропой перехлестнёт. В каких случаях открывать запасной. И как его открывать.
Как контролировать обстановку при спуске. Чтобы не столкнуться с другим парашютистом. Как управлять парашютом. Как приземляться. Как собирать парашют.
Они повторялись. Но мы всех внимательно слушали.
Один парень, помню, спросил у женщины-инструктора:
- А если что-нибудь забудешь?
Она махнула рукой:
- Там времени достаточно. Вспомнишь!
- А вдруг что-нибудь случится?!
Она успокоила:
- Никогда ничего не случается
И вот теперь, в самолёте, я спросил:
- Туда?!
Выпускающий засмеялся и кивнул.
Разинув рот в немом крике, растопырив ноги и руки, вывалился за борт. Потоком воздуха закрутило так, что перед глазами невероятно быстро мелькали поле аэродрома, небо, лес, удаляющийся самолет, снова лес и снова небо.
Если бы я на выходе прижал руки к груди и сжал вместе ноги, то падал бы ровно, как капелька. А я же растопырился. Вот и крутануло.
Успел подумать: Йёооо Как же тут чем-то управлять-то
И тут почувствовал хлопок раскрывшегося парашюта, и почти сразу лямки подвесной системы врезались в промежность. Это было не очень удобно. Но это была опора. И было уже совсем не страшно. Рев двигателей самолета удалялся.
Простор, открывшийся мне, оглушал.
Вспомнилось встреченное в какой-то книжке слово окоём. То есть то, что вмещается в око. То, что можешь охватить взглядом. Этот окоём был невероятно просторен. Небо было рядом и вокруг меня, и немножко ниже. Казалось даже заметно, что Земля круглая.
Я вертел головой, чтобы увидеть больше, и всё запомнить. Потому что не собирался снова лезть с парашютом в самолет и снова чувствовать там свой сжимающийся от жуткого страха желудок. Хотелось петь, или просто орать. Это нормально. Это у многих так.
Между тем, земля приближалась.
Тут понял, что мне уже давно снизу орут в мегафон:
- Второй в первой пятёрке! Правую тяни!
Это я же был второй в первой пятёрке. И это мне надо было потянуть правую бобышку управления, чтобы развернуться лицом к ветру для более мягкого приземления.
Вообще предпочтительнее, чтобы перворазники всегда сразу разворачивались лицом к ветру, чтобы их меньше сносило. Я про это ещё потом, может, расскажу. И как однажды умничал и не слушался команд с земли.
А сейчас потянул правую, развернулся к ветру.
А инструктор снова кричит:
- Второй в первой пятерке! Ноги на приземление!
Это я должен ноги сдвинуть вместе, и слегка согнуть их в коленях. Выполнил команду, и смотрю вниз. А земля приближается всё быстрее! И ещё быстрее! И ещё!..
Только успел подумать:
- Б%я! Она меня как сейчас ё%нет по ногам!
И она действительно каак ё%нула по ногам! (хм... не заменить ли ё%нет на вдарит И Б%я надо придумать, чем заменить, чтобы так же коротко и эмоционально)
Повалился я. Купол гасить не пришлось он как-то сам опал.
И вот лежу на спине, раскинув руки и ноги. И мне так хорошо! Так хорошо
И тут вспомнил, что с самолета на нас смотрят. Смотрят до самого приземления, и после приземления. И эта моя теперешняя поза, когда я лежу с раскинутыми ногами и руками, означает, что мне требуется помощь. Я вскочил, и помахал самолёту рукой. Так надо было сделать сразу.
Потом собрал парашют косичкой, как учили на инструктаже, и пошел его сдавать.
И тут ещё вспомнил! Вспомнил, что неправильно вышел. И крутило меня из-за этого. Что после раскрытия парашюта не осмотрел купол. Что, спускаясь под куполом, не смотрел где находятся другие парашютисты, и нет ли опасного сближения с ними. Что не смотрел вниз не опускаюсь ли на другой купол. (Хоть и в первой пятерке, но всё равно надо было посмотреть.) Что поначалу не слышал команд с земли.
В общем всё сделал неправильно, и всё это надо было переделать
За следующие два месяца сделал 14 прыжков. Где-то на шестом заметил, что страха уже нет, а мысли только о том, чтобы сделать всё правильно и выход, и спуск, и приземление. Потом, забросил это дело, но через десять лет свозил туда сына и сам спрыгнул с ним за компанию.
Выйти на поток и сейчас смогу.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
В нашей военной части ХХХХХ, что располагалась в советские времена на окраине хлебного города Ташкента, начальником тыла служил полковник М.. Личность он был известная, можно даже сказать - легендарная, потому что успешно конкурировал с героями анекдотов Чапаевым и Петькой по популярности, по крайней мере, среди своих сослуживцев на территории нашего военного городка.
Известен он был своей феноменальной способностью вляпываться в разные истории. Историям очень способствовали окружающие
Учил нас математике в школе очень влюбленный в эту науку Кузьма Дмитриевич Н. Причем так сильно, что однажды настолько глубоко погрузился в мир уравнений с неизвестными, что не заметил начавшегося пожара, который учинил сын по неосторожности.
А еще покойный Кузьма Дмитриевич остался в моей памяти как единственный человек, знавший наизусть всего Евгения Онегина. Был он также безотказным к просьбам различных студентов-заочников, коих в советское время было очень много. Тянулись люди к зн
Известна история, как академик Арнольд на примере с бутылками водки объяснял как сравнивать дробные числа. Похоже, что бутылка водки становится универсальным инструментом в математических доказательствах. Эта история от отца одного моего приятеля.
После вуза он преподавал математику в одной средней сельской школе. И как-то к нему приходят два тракториста - отцы его учеников - с "злободневным" для трактористов вопросом: почему нельзя делить на ноль? Ну, дескать, это для вас математиков,
Полицейские и воры. Две стороны баррикады под названием Закон. Вор ворует - полицейский ловит. Вор должен сидеть в тюрьме! - говорил герой популярного фильма. Полиция обязана защищать законопослушных граждан от преступников. Это в теории.
На практике сталкиваешься с обратным явлением. Я не верил, что полиция будет защищать пойманного на горячем преступника от законопослушных граждан. Оказывается, что так оно и есть. Более того вор знает, что полиция на его стороне.
Вор забрался
Сегодня - 26 августа, воскресенье... Я решила посмотреть в кошелёк. Ровно 500 рублей до зарплаты. Ах, если бы не покупка школьной одежды и школьных принадлежностей... А зарплату получу только 7 сентября. Что же делать? Ведь надо ездить на работу и ещё продукты, да и опять на школьные нужды... Может, мужу дадут зарплату. Но тут позвонил он...
- Таня, не знаю, как мы будем... Зарплату дадут только 7 числа...
Я вздохнула и сказала:
- Не переживай, Андрей, может, у кого-нибуд
Сему очень ждали. И дождались. Когда уже потеряли надежду. Девять лет ожидания - и вдруг беременность!
Сема был закормлен любовью родителей. Даже слегка перекормлен.
Забалован.
Мама Семы - Лиля - детдомовская девочка. Видела много жесткости и
мало любви. Лиля любила Семочку за себя и за него.
Папа Гриша - ребенок из многодетной семьи. Гришу очень любили, но рос он как перекати-поле, потому что родители отчаянно зарабатывали на жизнь многодетной семьи.
